Из всей их дальнейшей болтовни лишь поняла, что отец Унира зачем-то долгие годы искал путь к землям богов, однако не нашел их и вместо этого, заплутав на дальнем и пустынном юго-востоке и умирая от голода и жажды, встретил божество Иаду — темный дух, — который помог ему выжить и выбраться из пустыни в обмен на то, что Цжэнь станет его сосудом. Дальше еще шло что-то о страшном проклятье, которое создал Иаду, будучи в теле отца Унира, и которое грозило в скором времени погубить всех и вся, призвав Великого дракона земли. Страшное заклинание это оказалось у Рюу, который передал его некоему господину, остановившемуся у брата короля, а теперь ему требовалась помощь в вызволении заклинателя кисти по имени Инур. Несмотря на то, что имечко показалось мне знакомым, не смогла припомнить его владельца в такой суматохе. Однако, судя по сбивчивым словам Рюу, угодил он в какую-то серьезную передрягу, и ему срочно нужна была помощь.

Мне же они решили дать злополучный камень и велели бежать к господину Уджа и объяснять ему всю эту нелепицу, а также просить о помощи. Сначала, естественно, заколебалась, потому что совсем недавно совершила непростительный поступок, сбежав с Энки, которого следовало передать на суд хозяину заведения… и возвращаться после такого было не только нагло, но и безрассудно… Однако все они — и Аум, и Рюу, и отец Унира — так серьезно говорили о всех этих жутких вещах, что не помочь им было… еще глупее. Поколебавшись, пришлось согласиться. Раз это могло помочь Энки и Униру…

Цжэнь сказал, что останется здесь с Энки, чтобы присмотреть за ним, а также задержать Иаду.

— Может, у него теперь и есть воспоминания Унира, но наше преимущество в том, что ему все равно неизвестно о нашем плане.

Однако я помедлила и, когда Аум и Рюу отправились вызволять из беды некоего Инура, спросила Цжэня:

— Вы сказали, что единственный способ помочь Униру — это пронзить его мечом Ясу… Но что тогда? Разве это не убьет Унира?

Старик тем временем начал раскуривать трубку и лениво посмотрел на меня.

— Если Ясу пронзит его правильно, то нет. Это не нанесет ему никакого физического вреда, но сильно ранит самого Иаду, спрятавшегося в его теле. Ослабленный, он тут же покинет сосуд и сбежит.

— «Правильно»?

— Я бы на твоем месте поспешил… — однако, помедлив, мужчина добавил с усмешкой: — А какое тебе до него дело?.. неужто ты?.. — мне даже отвечать на его вопрос не понадобилось, старик тут же сделал задумчивую паузу, затем коротко и негромко рассмеялся. — Ну и ну! Неужто и мой непутевый сынок смог найти себе кого-то?

Его слова одновременно смутили и возмутили меня. Своей правдивостью… и своей желчью. Все-таки какой же этот старик циничный и мерзкий! Похоже, не зря Унир с ним в таких нехороших отношениях!

Ничего не ответив ему, я подошла к Энки, склонилась к нему и негромко сказала, что скоро вернусь. Молодой человек, однако, крепко спал.

Глава 18. Семейные узы

Цжэнь.

Мало кто знает, что на самом деле Цжэнь выходец из Мандарии — восточного государства, охваченного тиранией королевского рода, уже несколько столетий правящего в тех землях. Казалось, сами боги решили посмеяться над этим краем, одаривая каждого нового правителя династии большим жестокосердием. Однако народ, невзирая на сильный гнет, приспособился к жизни в несчастных землях — к полной страха, горечи, обид и лишений.

Цжэнь тайно покинул те края еще до того, как там вспыхнула гражданская война — бежал в ночи после того, как всю его семью убили власти за донос соседей. И все ведь было из-за какого-то лишнего мешка риса, который отцу Цжэня удалось раздобыть воровством, чтобы прокормить голодавшую семью. Количество пищи на семью в Мандарии строго регламентируется, несмотря на то, что в последнее время королевство благословляли пышные урожаи.

Жуткое, скотское место… однако королевство Син, куда бежал юный заклинатель кисти, оказалось ненамного лучше. Та же горделивость и напыщенность знати, та же теснота в городах, те же хвори, пожары… вот только первое время королевство казалось юнцу кладезю свободы и возможностей. Конечно, и здесь существовали сословные ограничения и запирание ворот части кварталов на ночь, однако не было такого жесткого ограничения в покупке товаров и запрет передвижения не был таким суровым, как на родине заклинателя, где ты подчас не можешь даже в другой квартал без соответствующей подорожной грамоты пройти.

Местным тяжело было выговорить имя Цжэня, да и документов соответствующих на пребывание в королевстве у него не было, поэтому пришлось быстро сообразить себе имечко попроще и на местный лад — так сделался он сначала Жэнем, а потом и вовсе Ниуром.

На первых порах тяжко заклинателю приходилось — конечно, дар кистью облегчал поиск мелкой работенки, да только без покровительства какого-нибудь местного рода заклинателей приходилось несладко. Отсутствие документов тоже не облегчало житье — приходилось порой подкупать пристававших Ловцов, чтобы они никому не проговорились о незаконном пребывании Цжэня в этих краях. К счастью, боги не отворачивались от Ниура, и обыкновенно эти мелкие сошки огромной бюрократической машины Коллегии принимали взятки, расплываясь при этом в гадких и глупых улыбках. Когда деньгу просили, когда нарисовать им что-нибудь, когда и вовсе провиантом каким. Ловцам низшего порядка живется так же несладко, как заклинателям, существующим от подработки до подработки, поэтому они нередко охочи до подачек и разного рода взяток.

Однако дальше так продолжаться не могло, и решил Ниур пойти в ученики к кому-нибудь из местных мастеров кисти. Выбор пал на Ниира — отца Унис. Старик еще тогда был жив, в меру знатен и чудаковат. Многие восхищались его мастерством и незаурядностью, однако единицы хотели идти в ученики, страшась неоднозначного подхода мастера к обучению и его непредсказуемых перепадов настроения. Ниура же не страшило ни первое, ни второе — острая нужда обосноваться в королевстве Син толкала его на принятие и смирение по отношению ко многим вещам. В том числе на ученичество у сварливого и своенравного старика.

Принял он в ученики Ниура охотно, да только обучал сурово, но, стоит отметить, на совесть — Цжэнь и до этого научился у отца многим заклинаниям, однако не шли они ни в какое сравнение с мастерством, которому научал его Ниир. Поистине оно было необычайно сложным, требовавшим усидчивости и терпения.